Осенний роман.

Мой роман

Кто любит прачку, кто любит маркизу,

            У каждого свой дурман,-

А я люблю консьержкину Лизу,

            У нас - осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,-

            Смешна любовь напоказ!

Но все ж тайком от матери строгой

            Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,

            Кручу залихватски ус...

Я отдал ей все: портрет Короленки

            И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,

            Грызем соленый миндаль.

Нам ветер играет ноябрьскую фугу,

            Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,

            Обходит и нюхает пол.

И вдруг, насмешливо выгнувши шею,

            Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,

            И чайник ворчит, как шмель...

У Лизы чудесные теплые ручки

            И в каждом глазу - газель.

Для нас уже нет двадцатого века,

            И прошлого нам не жаль:

Мы два Робинзона, мы два человека,

            Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,

            Раскрылась створка дверей...

И Лиза уходит, потупив ресницы,

            За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,

            Платочек лежит на полу.

На шляпе валяются липкие фиги,

            И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после ее ухода,

            Я все-таки должен сказать,

Что Лизе - три с половиною года...

            Зачем нам правду скрывать?

Саша Черный - псевдоним знаменитого сатирика Александра Михайловича Гликберга. Псевдоним был взят из самой плоти жизни. Саша родился 13 октября 1880 года.

 

Споры

Каждый прав и каждый виноват.

Все полны обидным снисхожденьем

И, мешая истину с глумленьем,

До конца обидеться спешат.

Эти споры - споры без исхода,

С правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой,

Изнуряют тщетною борьбой

И пугают нищенством прихода.

По домам бессильно разбредаясь,

Мы нашли ли собственный ответ?

Что ж слепые наши "да" и "нет"

Разбрелись, убого спотыкаясь?

Или мысли наши - жернова?

Или спор - особое искусство,

Чтоб, калеча мысль и теша чувство,

Без конца низать случайные слова?

Если б были мы немного проще,

Если б мы учились понимать,

Мы могли бы в жизни не блуждать,

Словно дети в незнакомой роще.

Вновь забытый образ вырастает:

Притаилась Истина в углу,

И с тоской глядит в пустую мглу,

И лицо руками закрывает...

 

Больному

Есть горячее солнце, наивные дети,

Драгоценная радость мелодий и книг.

Если нет — то ведь были, ведь были на свете

И Бетховен, и Пушкин1, и Гейне, и Григ2...

Есть незримое творчество в каждом мгновеньи —

В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз.

Будь творцом! Созидай золотые мгновенья —

В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз...

Бесконечно позорно в припадке печали

Добровольно исчезнуть, как тень на стекле.

Разве Новые Встречи уже отсияли?

Разве только собаки живут на земле?

Если сам я угрюм, как голландская сажа3

(Улыбнись, улыбнись на сравненье мое!),

Этот черный румянец — налет от дренажа,

Это Муза меня подняла на копье.

Подожди! Я сживусь со своим новосельем —

Как весенний скворец запою на копье!

Оглушу твои уши цыганским весельем!

Дай лишь срок разобраться в проклятом тряпье.

Оставайся! Так мало здесь чутких и честных...

Оставайся! Лишь в них оправданье земли.

Адресов я не знаю — ищи неизвестных,

Как и ты неподвижно лежащих в пыли.

Если лучшие будут бросаться в пролеты,

Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц!

Полюби безотчетную радость полета...

Разверни свою душу до полных границ.

Будь женой или мужем, сестрой или братом,

Акушеркой, художником, нянькой, врачом,

Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом:

Все сердца открываются этим ключом.

Есть еще острова одиночества мысли —

Будь умен и не бойся на них отдыхать.

Там обрывы над темной водою нависли —

Можешь думать... и камешки в воду бросать...

А вопросы... Вопросы не знают ответа —

Налетят, разожгут и умчатся, как корь.

Соломон нам оставил два мудрых совета:

Убегай от тоски и с глупцами не спорь.